pechkin | (no subject)

А почему? А потому.

Потому что когда я мы с дочкой читаем перед сном о разных системах счисления или о социальной жизни муравьев; когда я слышу из комнаты сына "Larks' Tongues in Aspic"; когда я подбрасываю хохочущего розовощекого ангела в ласковое зимнее солнце; когда я целую жену и когда я ночью в саду гляжу на звезды - я думаю о двух вещах.

О том, каким предательством я купил все это - раз.

И о том, что так хорошо бывает обычно перед концом - два. Вот это ощущение, растущее где-то с октября, приобретает какую-то уже невыносимую остроту.

Если я до сих пор не обналичил все счета и не скупаю, образно выражаясь, соль и спички - то это я просто зарываюсь глубже под подушку, надеясь, что беды не окажется. Это вот та первая фаза из тех пяти - отрицание. Может быть, конечно, и не окажется. Может быть, это все в моей голове, это все биохимия, и надо выспаться, перестать есть мясо, начать принимать какие-нибудь препараты или что-нибудь в этом роде, и все развеется.

Но может быть это просто отрицание, а на торговлю времени будет отпущено мало, мало.

Знаю, что больше шансов на выживание будет у того, кто раньше догадается, но еще важнее - кто быстрее решится все бросить и бежать. Того, кто будет цепляться за дом, сад, рояль и книги, кто будет себя уговаривать, что ничего страшного нет - того накроет волной. Он мемуаров не напишет, его не найдут потом, когда схлынет. Это какой-то популяризатор этологии выводил три типа поведения в опасности из трех животных: одни впадают в ярость ("крыса, загнанная в угол"), другие бегут, сломя голову, третьи впадают в столбняк - ученый объяснял, что притворяются мертвыми. Мне кажется, эта стратегия работает лишь на больших числах.

А я так не готов. Внутренне - так не готов.

Вывод: брать от жизни сейчас все, что можно, во всех смыслах, включая и обучение детей - раз. Напитаться мирной жизнью, собрать ее во все емкости, про запас. Собрать рюкзак и держать его наготове - два. В одной из машин всегда должен быть полный бак. Всегда иметь в доме шишию воды, свечи, батарейки, все вот это. Подтянуть максимально поближе к себе все активы - три. Но главное, самое трудное - быть готовым в любую минуту все бросить и бежать. Никому не верить, ни своему государству, ни чужому - никто из них не за тебя, они за себя. Думать своей головой. Быть готовым к тому, чтобы забросить ребенка в окно отъезжающего поезда (образно говоря - вряд ли это будут поезда).

Нет, это не самое главное. Самое главное, как ни странно - это остаться человеком. Сохранить то, что отличает тебя от тех животных, из-за которых все это случится. Это, как ни странно мне самому это чувствовать - важнее, чем выжить. Вот поэтому так важно прочитать все вот это, 90-80-летней давности. Клемперера, чтобы вовремя заметить. Белинкова - чтобы примерить на себя. Еще что-то. Приобрести опыт.

Flat | Top-Level Comments Only

О. Может и не так плохо, что у меня всего этого нет )

Не имеет значения. Чужих детей разве не хватает, или за них не так болит?

Я, наверное, про дете

й не подумала вовсе, хотя картинка с переданным в окно ребенком у меня крутится с пятницы, когда на ДР Алладина передавали из рук в руки его годовалую наследницу.

Тоже подумываю про то

Из-за Ирана, что ли? Сердце нужно срочно проверить и щитовидку. сходить к врачу.

Сердце проверял, в порядке. Врач тоже был с месяц назад, ничего не нашел, сказал, заходите еще года через четыре.

Я не стал ему говорить, что по моим ощущениям четырех лет у нас в запасе нет.

Да ну, какой Иран. Это пугало, чтобы все смотрели в другую сторону и не мешали серьезным ребятам прогревать свои схемы. Вот когда у них кончится, то окажется, что без войны концы в воду не спрятать. Гражданская тоже сгодится.

Я бы ещё поняла, если б ты жил в России.Я как раз сейчас читаю мемуары Миклашевской - абсолютно порядочной, умной и даже осторожной. Чтоб её это спасло - так нет.
В день начала Великой Отечественной моя мама клеила новые обои в своей солнечной комнатке в Лесном.
Если 3-я мировая - в какое окно какого поезда...В солнечном городе Алма - ате говорили: не тратить силы, заворачиваться в простыню и идти на Ташкентскую.А я тогда легкомысленно поехала в Ленинград. Как-то вот этого я тебе не передала - спасительного легкомыслия.Вот и родился ты .Да и сама я ещё как-то жива и почти здорова. Не надо умирать раньше смерти, ей-бо! Лучше приезжай в гости.Пока мы есть .

Да нет никакого предательства. Общение с детьми вызывает память смертную у тебя, и дальше ты начинаешь думать о том, как умереть достойно, когда надо будет. А то, что ты транслируешь образы подготовки к смерти в близость войны - наверное, это правильная медитация. А Солоневича - да, надо читать, Дадо дело говорит.

Чего вызывает?

Короче, ты понимаешь, что смертен. И не в смысле головой про это думаешь, а просто чувствуешь. И это не про страх и не про паранойю - совсем..

Я не понимаю, почему это должно быть так страшно.
Да нет, мне кажется. Я не смерти не хочу, а вот этого страха и тоски. Ну, и еще очень не хочется выжить подлостью. И сгинуть без вести не хочется в каком-нибудь рву, и выжить, столкнув туда кого-то другого - еще больше не хочется. И очень не хочется бояться и ждать.

И не должно быть. Эта самое знание конечности жизни - оно напрямую скорее влияет на твою суперорганизацию времени, чем на страх. Но есть две побочки - во-первых, ты становишься антенной. Поэтому идея про рюкзак - ни фига не паранойя, мир, похоже, решил пойти по кругу. А во-вторых - знание о смерти (не абстрактное, а такое, скорее пратчетовское, мудрое) - транслируется в социально-исторические картинки, и тут может быть много разного. Лечится продолжением перевода Пратчетта.

Гм, лекарство мне нравится.

А все остальное - да не боюсь я смерти, я нормально к ней отношусь. Мне война противна, и то, что к ней ведет, противно аж жуть.

А где я писал что ты её боишься??? Я написал, что у тебя активная память о ней работает, и от этого ты лучше чувствуешь разное.