![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
О хорошей музыке я узнаю по радио
Ибрагим Маалуф. Ехали с Мируськой из бассейна, тут вдруг по радио он вот с этим. Мируська сказала первая "как красиво".
В 12 лет попал в Бейрут, услышал там "Лед Зеппелин", и это перевернуло его жизнь.
Куда сейчас можно отвезти двенадцатилетнего и что ему там показать, чтобы это подействовало с такой силой?
Что-то все-таки изменилось в последние тридцать лет. Я услышал "The Dark Side of the Moon" и еще кое-что, прочитал Толкиена и еще кое-что, и это было незабываемо. Это сделало меня таким. А мой сын все это уже прошел и ухом не повел. Чем можно пронять его, не представляю. (Это нормально, что не представляю, чем - тревожит, что допускаю, что это может не случиться.)
Думаю, что кажущаяся доступность любой информации, любой музыки, любых книг и фильмов что-то забирает у нас. Хотя бы элемент оккультности, эзотерики. (Хотя, конечно, в по-настоящему эзотерический, оккультный интернет я никогда не попадал - по этой самой причине.) Ритуальность потребления. (Это я стараюсь поддерживать, и получается.)
Тут нужно как-то перестраивать паттерны исследовательской работы. В прошлом веке мы знали все священные имена, но каждый звук, каждое слово добывалось с огромным трудом, после нелегкой охоты. Сейчас мы завалены музыкой, текстами, картинками и видео, огромный труд заключается в том, чтобы в этой... нет, скажем, в этом стогу сена найти-таки иголку. И никакого магнита под рукой. Наверно, никакого.
Отключить интернет я могу, но тут парадокс в том, что обо всем, что откроется мне тогда, обо всем, что я сотворю своим безмерно укрепившимся от этого и обогащенным мозгом, рассказать будет некому и негде.
Помолчал и добавил.
Ну, да, а в России еще и бессмертный условный кобзон. Но это отдельная загадка природы, будем считать, что мы сейчас о русской культуре во внероссийском пространстве. В Трансроссии такой, безпутина. О такой Леонид Андреев мечтал.
В 12 лет попал в Бейрут, услышал там "Лед Зеппелин", и это перевернуло его жизнь.
Куда сейчас можно отвезти двенадцатилетнего и что ему там показать, чтобы это подействовало с такой силой?
Что-то все-таки изменилось в последние тридцать лет. Я услышал "The Dark Side of the Moon" и еще кое-что, прочитал Толкиена и еще кое-что, и это было незабываемо. Это сделало меня таким. А мой сын все это уже прошел и ухом не повел. Чем можно пронять его, не представляю. (Это нормально, что не представляю, чем - тревожит, что допускаю, что это может не случиться.)
Думаю, что кажущаяся доступность любой информации, любой музыки, любых книг и фильмов что-то забирает у нас. Хотя бы элемент оккультности, эзотерики. (Хотя, конечно, в по-настоящему эзотерический, оккультный интернет я никогда не попадал - по этой самой причине.) Ритуальность потребления. (Это я стараюсь поддерживать, и получается.)
Тут нужно как-то перестраивать паттерны исследовательской работы. В прошлом веке мы знали все священные имена, но каждый звук, каждое слово добывалось с огромным трудом, после нелегкой охоты. Сейчас мы завалены музыкой, текстами, картинками и видео, огромный труд заключается в том, чтобы в этой... нет, скажем, в этом стогу сена найти-таки иголку. И никакого магнита под рукой. Наверно, никакого.
Отключить интернет я могу, но тут парадокс в том, что обо всем, что откроется мне тогда, обо всем, что я сотворю своим безмерно укрепившимся от этого и обогащенным мозгом, рассказать будет некому и негде.
Помолчал и добавил.
Ну, да, а в России еще и бессмертный условный кобзон. Но это отдельная загадка природы, будем считать, что мы сейчас о русской культуре во внероссийском пространстве. В Трансроссии такой, безпутина. О такой Леонид Андреев мечтал.
no subject
no subject