![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
(no subject)
Мы с Нетой пришли с прогулки. Эрик варит сосиски - себе на ужин и Нете на завтра в школу. А у них завтра не школа, у них завтра День Леса. Первые и вторые классы (первых три, вторых два; третьих, соответственно, один, а старше нуль) проводят весь день в роще через шоссе от школы.
Эрик недавно открыл для себя Стива Райха. "Разные поезда" - говорит, идеальная музыка для поезда. Ездит он на поезде почти каждый день, в армию в свою. Он ставит нам "Шесть маримб". Нета свой ужин уже съела и закусывает мороженым. Я зову ее на кухню, ставлю ей стульчик под батарею, она сидит на нем, выедает мороженое из рожка фарфоровой ложечкой в форме кошечки (у Неты, кажется, не бывает неважных деталей). Я сажусь на пол рядом, и мы втроем слушаем Стива Райха.
Сначала Нета, которой вообще не нравится любая музыка, которая не ее собственная, говорит, что эта музыка мелькает, и у нее от нее болит голова. Я говорю, что она не мелькает, а течет, как река из разноцветных струек. И что эта река течет не перед ней, а она сама в ней, а мимо плывут разные берега. Плывут и меняются. Или это как огонь, говорит Нета.
А Эрик говорит, что ему самое удивительное - это промотать немного или много этой музыки и посмотреть, как разительно она изменилась по сравнению с предыдущей точкой. Потому что в ней изменения нарастают постепенно, исподволь. Он, конечно, не знает такого слова "исподволь". Я и сам его тоже не очень знаю.
А я говорю, что у меня в голове не укладывается, как это можно музыку взять и промотать на произвольное место. Музыку надо слушать только подряд, проматывать ее - это что-то вроде преступления. Музыку можно только целиком проживать, с ее естественной скоростью. Можно только в исследовательских целях что-то ускорять или замедлять, но это уже не проживание, а исследование.
А для него вот нет. Вот он другой. Или это они, поколение, другие.
Эрик недавно открыл для себя Стива Райха. "Разные поезда" - говорит, идеальная музыка для поезда. Ездит он на поезде почти каждый день, в армию в свою. Он ставит нам "Шесть маримб". Нета свой ужин уже съела и закусывает мороженым. Я зову ее на кухню, ставлю ей стульчик под батарею, она сидит на нем, выедает мороженое из рожка фарфоровой ложечкой в форме кошечки (у Неты, кажется, не бывает неважных деталей). Я сажусь на пол рядом, и мы втроем слушаем Стива Райха.
Сначала Нета, которой вообще не нравится любая музыка, которая не ее собственная, говорит, что эта музыка мелькает, и у нее от нее болит голова. Я говорю, что она не мелькает, а течет, как река из разноцветных струек. И что эта река течет не перед ней, а она сама в ней, а мимо плывут разные берега. Плывут и меняются. Или это как огонь, говорит Нета.
А Эрик говорит, что ему самое удивительное - это промотать немного или много этой музыки и посмотреть, как разительно она изменилась по сравнению с предыдущей точкой. Потому что в ней изменения нарастают постепенно, исподволь. Он, конечно, не знает такого слова "исподволь". Я и сам его тоже не очень знаю.
А я говорю, что у меня в голове не укладывается, как это можно музыку взять и промотать на произвольное место. Музыку надо слушать только подряд, проматывать ее - это что-то вроде преступления. Музыку можно только целиком проживать, с ее естественной скоростью. Можно только в исследовательских целях что-то ускорять или замедлять, но это уже не проживание, а исследование.
А для него вот нет. Вот он другой. Или это они, поколение, другие.