![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
(no subject)
Когда Оле приедет в следующий раз, его должны увидеть и услышать все.
До вчерашнего дня я еще мог сомневаться, считать все бреднями интеллигентов, разболтанных неправильным образом жизни.
Вчера мне было явлено так убедительно, как только можно желать. Если теперь мне будут рассказывать, что этот человек проходит через стены или летает по воздуху -- не будет причин не верить.
Уж тем более нет причин не верить всему, что он говорит.
Я сказал ему -- в перерыве -- "This time you were, I'd say, healthily disappointing." И хотел попросить какое-нибудь слово утешения или надежды. Вместо этого он взял меня под локти, прижал к себе, приобнял, а потом прижал пару раз мою голову к своему колючему ежику. И все, и больше ничего.
И где-то час после этого меня трясло со всей ужасающей очевидностью, ровно так, как трясло два года назад на берегу Большого КраснопЁрского озера. Только без дурняка вокруг и без глубокого понимания смерти, жизни и мира; не было сеточки на облаках -- но было жжение в пальцах и вкус во рту прехарактернейший.
Уж на что я тупое существо, но тут и до меня дошло: это все по-настоящему.
И он сказал: "Спасибо за твой вопрос". Вопрос был -- можно ли двигаться по этому пути самостоятельно? Ответ был отрицательный. Дантист не лечит сам себе зубы, сказал Оле. У тебя было сознание Будды с самого безначалия времен, и если до сих пор остаются какие-то проблемы, значит, ты сам не можешь до него добраться. Значит, тебе нужна помощь.
ואכן זה כך.
Совершенно неожиданно для себя -- впрочем, возможно, в очередной раз -- понял, что означает Шуньята. Это же попросту (кажется) отсутствие свойств! То, у чего нету свойств -- безгранично, безпредельно, безначально, бесконечно, она же и есть Высшая Реальность, то есть, вообще единственная реальность. Где я был все это время?! То единственное, что существует и наблюдает за играми, происходящими в нем. Ну, по этому поводу уже много чего написано и сказано, я только хотел сказать, что вот теперь и я это понимаю.
И когда он рассказывал о смерти, я вдруг тоже очень явственно понял, о чем он говорит, о каком именно ощущении, которое необходимо удержать. Это в точности кислотная атака. Пытаться остановить ее, противиться ей -- бессмысленно и опасно, может просто разнести мозги вдребезги. Все, что нужно -- но это чертовски трудно, да -- это пропустить ее через себя, стать прозрачным. Для тех, кто не знает, что это такое: вот когда ногу отсидишь, и по ней мурашки такие бегают, так вот надо просто расслабить ногу эту и ждать, пока пройдет, не двигать ею; но в то же время и не расслаблять ее, потому что когда расслабляешь ее, то невольно ею двигаешь ведь. В случае с кислотой -- сложнее, потому что не ты несешь ногу, а кислота несет тебя; точнее, несет тебя поток, который кислота тебе открывает. И нельзя ни стоять в этом потоке, ни плыть по нему, потому что либо разнесет тебя, либо унесет черти-куда, и не вернет обратно. А нужно отстраниться от него, пропустить его через себя, этот безумный поток впечатлений и ощущений; понять, что он -- это не ты, что твои ощущения, твои впечатления, твои мысли -- это все не ты. Найти то, которое ты. Оно не там, где ты его будешь искать, потому что оно вообще нигде; но оно есть, потому что уж если что-то и есть, так это оно. Вот, уже ни фига не понять. А в момент смерти, наверно, все ведь еще сильнее (раз в десять, кажется, он сказал), ведь все занавески сдернуты, все затычки вынуты, не только те, которые кислота умеет вынимать на время; и, конечно, мало шансов с этим справиться. Но есть, конечно.
Если будут курсы сознательной смерти -- надо идти. Даже не потому, что интересно -- не больно, кстати, интересно -- а потому, что пользу можно принести, если это будешь знать.
Почему-то Оле пожелал мне и моему мальчику долгих лет жизни. Сижу теперь и думаю, к чему бы это. Не чего-нибудь, а именно этого. Неужели именно это -- то, что мне нужно и важно, долго жить?
Фотографию Эрика он обрабатывал долго, гораздо дольше, чем иконки, которые ему тоже подсовывали. Спросил: что, природный блондин? Ага, говорю. Весь в мое внутреннее я. Посмеялись.
Вот Анька балда, что не пошла. Полная балда. С другой стороны, ее одиннадцать -- это мои пятнадцать-семнадцать, я тоже столько возможностей тогда упустил, что о чем говорить. А все еще не безнадежен.
Пойти ли на какую-нибудь свирепую практику, если будет возможность?.. Конечно, пойти. Я так понял, что есть у них более мягкие, а есть более свирепые. Мне, конечно, не с этого надо начинать, а с самых азов, я ни разу в жизни, кажется, и не медитировал по-настоящему, может быть, вообще не умею... Ладно, есть те, которые разбираются в этом лучше, у них спрошу совета.
Тарас развелся с Машкой. Как грустно. Такая славная была семья... Десять лет прожили. И, видимо, достались друг другом. Никто не застрахован, если слаб. А вместе жить -- такая адская сила нужна... Видимо, этому у них на практиках не учат; а может, мало, чтобы один учился, а другой с детьми сидел. Хотя бы по очереди надо.
Как вот тогда после соприкосновения с Оле начался тик на левом глазу, так до сих пор, кстати, и не проходит. Может, это он мне такую напоминалку всадил? Было бы очень здорово. А может, так режется третий глаз. Ну, на боку, да. А что у меня вообще прямое?
Продолжение следует.
До вчерашнего дня я еще мог сомневаться, считать все бреднями интеллигентов, разболтанных неправильным образом жизни.
Вчера мне было явлено так убедительно, как только можно желать. Если теперь мне будут рассказывать, что этот человек проходит через стены или летает по воздуху -- не будет причин не верить.
Уж тем более нет причин не верить всему, что он говорит.
Я сказал ему -- в перерыве -- "This time you were, I'd say, healthily disappointing." И хотел попросить какое-нибудь слово утешения или надежды. Вместо этого он взял меня под локти, прижал к себе, приобнял, а потом прижал пару раз мою голову к своему колючему ежику. И все, и больше ничего.
И где-то час после этого меня трясло со всей ужасающей очевидностью, ровно так, как трясло два года назад на берегу Большого КраснопЁрского озера. Только без дурняка вокруг и без глубокого понимания смерти, жизни и мира; не было сеточки на облаках -- но было жжение в пальцах и вкус во рту прехарактернейший.
Уж на что я тупое существо, но тут и до меня дошло: это все по-настоящему.
И он сказал: "Спасибо за твой вопрос". Вопрос был -- можно ли двигаться по этому пути самостоятельно? Ответ был отрицательный. Дантист не лечит сам себе зубы, сказал Оле. У тебя было сознание Будды с самого безначалия времен, и если до сих пор остаются какие-то проблемы, значит, ты сам не можешь до него добраться. Значит, тебе нужна помощь.
ואכן זה כך.
Совершенно неожиданно для себя -- впрочем, возможно, в очередной раз -- понял, что означает Шуньята. Это же попросту (кажется) отсутствие свойств! То, у чего нету свойств -- безгранично, безпредельно, безначально, бесконечно, она же и есть Высшая Реальность, то есть, вообще единственная реальность. Где я был все это время?! То единственное, что существует и наблюдает за играми, происходящими в нем. Ну, по этому поводу уже много чего написано и сказано, я только хотел сказать, что вот теперь и я это понимаю.
И когда он рассказывал о смерти, я вдруг тоже очень явственно понял, о чем он говорит, о каком именно ощущении, которое необходимо удержать. Это в точности кислотная атака. Пытаться остановить ее, противиться ей -- бессмысленно и опасно, может просто разнести мозги вдребезги. Все, что нужно -- но это чертовски трудно, да -- это пропустить ее через себя, стать прозрачным. Для тех, кто не знает, что это такое: вот когда ногу отсидишь, и по ней мурашки такие бегают, так вот надо просто расслабить ногу эту и ждать, пока пройдет, не двигать ею; но в то же время и не расслаблять ее, потому что когда расслабляешь ее, то невольно ею двигаешь ведь. В случае с кислотой -- сложнее, потому что не ты несешь ногу, а кислота несет тебя; точнее, несет тебя поток, который кислота тебе открывает. И нельзя ни стоять в этом потоке, ни плыть по нему, потому что либо разнесет тебя, либо унесет черти-куда, и не вернет обратно. А нужно отстраниться от него, пропустить его через себя, этот безумный поток впечатлений и ощущений; понять, что он -- это не ты, что твои ощущения, твои впечатления, твои мысли -- это все не ты. Найти то, которое ты. Оно не там, где ты его будешь искать, потому что оно вообще нигде; но оно есть, потому что уж если что-то и есть, так это оно. Вот, уже ни фига не понять. А в момент смерти, наверно, все ведь еще сильнее (раз в десять, кажется, он сказал), ведь все занавески сдернуты, все затычки вынуты, не только те, которые кислота умеет вынимать на время; и, конечно, мало шансов с этим справиться. Но есть, конечно.
Если будут курсы сознательной смерти -- надо идти. Даже не потому, что интересно -- не больно, кстати, интересно -- а потому, что пользу можно принести, если это будешь знать.
Почему-то Оле пожелал мне и моему мальчику долгих лет жизни. Сижу теперь и думаю, к чему бы это. Не чего-нибудь, а именно этого. Неужели именно это -- то, что мне нужно и важно, долго жить?
Фотографию Эрика он обрабатывал долго, гораздо дольше, чем иконки, которые ему тоже подсовывали. Спросил: что, природный блондин? Ага, говорю. Весь в мое внутреннее я. Посмеялись.
Вот Анька балда, что не пошла. Полная балда. С другой стороны, ее одиннадцать -- это мои пятнадцать-семнадцать, я тоже столько возможностей тогда упустил, что о чем говорить. А все еще не безнадежен.
Пойти ли на какую-нибудь свирепую практику, если будет возможность?.. Конечно, пойти. Я так понял, что есть у них более мягкие, а есть более свирепые. Мне, конечно, не с этого надо начинать, а с самых азов, я ни разу в жизни, кажется, и не медитировал по-настоящему, может быть, вообще не умею... Ладно, есть те, которые разбираются в этом лучше, у них спрошу совета.
Тарас развелся с Машкой. Как грустно. Такая славная была семья... Десять лет прожили. И, видимо, достались друг другом. Никто не застрахован, если слаб. А вместе жить -- такая адская сила нужна... Видимо, этому у них на практиках не учат; а может, мало, чтобы один учился, а другой с детьми сидел. Хотя бы по очереди надо.
Как вот тогда после соприкосновения с Оле начался тик на левом глазу, так до сих пор, кстати, и не проходит. Может, это он мне такую напоминалку всадил? Было бы очень здорово. А может, так режется третий глаз. Ну, на боку, да. А что у меня вообще прямое?
Продолжение следует.