![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Entry tags:
(no subject)
For seven years I dwell in the loose palace of exile
Playing strange games with the girls of the island…
Недавно, размышляя – что в условиях высокого вакуума, в которых я сейчас живу, стало моим основным творческим занятием – я вывел определение относительной старости.
Ты становишься более старым, чем кто-то другой, если, слушая его, думаешь: мужик, мне бы твои проблемы.
Так вот. Несмотря на то, что Моррисона я темпорально перерос уже, к некоторому сожалению, давно, в смысле этого определения он до сих пор остается моим старшим товарищем. И наставником – вот уже пятнадцать лет. Срок, сравнимый, черт побери, с чем угодно. Между прочим, дальше уже только вышка. На этой вышке сидит мой ангел-хранитель и присматривает за ходом моих исследований по темам, заданным Джимом Дугласом Моррисоном. И благодаря его чуткому руководству и несговорчивости, не только количество переходит в качество, но и качество в количество. Так и получилось, что я набрал больше лет жизненного срока, чем он.
Если я сгорел и теперь я дым,
Значит, буду небо коптить.
Если не пришлось умереть молодым,
Значит, буду старым жить.
И в день – в ночь его шестидесятилетия (всего шесть дней спустя после шестидесятилетия моей Мамы (я знаю, что я ужасно сентиментален и патриархален, и что за мою любовь к родителям меня, должно быть, немедленно выгнали бы из Нового Андеграунда (если бы, конечно, приняли))), ночь удивительной силы полнолуния (синяя и зеленоватая луна целительно действует на глаза и врачует душу, как написал бы Кристофер Смарт), выгуляв собаку, выкурив штуку "נובלס" и выпив грамм 50 «Слезы Нимродели», очень интересного напитка работы Мишки «Алхимика» Хейфеца (я еще не придумал, как буду благодарить его за этот подарок), я налил себе грамм 100 водки, сел за компьютер и сейчас пойду в интернет искать, с кем бы выпить в день рожденья Джима.
Открыл книжку на первом (ну, по-честному, на третьем) попавшемся месте:
Why do I drink?
So I can write poetry.
Это так. Я очень хочу играть музыку, писать песни и стихи. Сегодня днем я определил более-менее сжато и точно, что именно мешает мне этим заниматься. Я жду от кого-нибудь (в мое время написать в ЖЖ некоторым образом равносильно выйти на улицу и закричать: авось кто-то откликнется и поможет) помощи, совета. Уже Саша Яцуренко (помнится, в какое-то время я (а, да, это было на концерте Наумова в Технионе) вдруг осознал, что наш Бог, Бог, который действительно любит нас и печется о нас (а такой, несомненно, есть, каким бы он ни был), послал нам ангелов Наумова и Фаворова (Фаворов несомненно ангел, хотя и другого плана, нежели Наумов), и пророков, среди которых Яцуренко (впрочем, может быть, на самом деле он принадлежит к менее помпезному лику, святой отец или блаженный (или блаженный тоже может быть пророком; эту иерархию я плохо знаю) – один из первых, сравнимый с Даниилом или Исайей в Новом Завете) пообещал, что помолится за меня (Господи, воздай ему по вере его, Ты же знаешь, что он для меня делает; а я уж как-нибудь тут… ну, в общем, чего там). Помощи, и совета. Мне почему-то кажется, что проблема моя – проблема известная и описанная. И средства для исцеления моего известны кому-то (и этот кто-то вполне может случиться среди читающих мой журнал), и этот кто-то сможет изложить их в виде простой и понятной формулы (как Шурик говорил: когда разговариваешь с ребенком, вложи то, что ты хочешь в него внести, в первые десять секунд; затем он отключается. Сколько раз я проверял, что это так!). И я приму эту формулу, пойму ее, и все пойдет на лад: я снова стану контактным, общественным, найду себе кого-то вовне, a brand new friend, та-тата, та-та-та-тата, и дальше из БГ, пара-пара-пам-пабам, пара-пара-па-а-ам. И мы будем играть (а хотя бы и не играть, хотя бы и просто разговаривать, как с Димой Асмановым), и я сделаю пятнадцатилетие Р*ождества (хотя бы и на православное Рождество, хотя бы и на флэту, хотя бы и перед пятью человеками, какая разница, сколько их, и двух бы хватило), и запишу оба альбома, и то, что будет потом… И еще что-нибудь сочиню.
А не открыть ли книжку еще раз на первой попавшейся странице? Делаем, как говорил Джим Сквозняк:
Ну, допустим:
Don’t stop to speak or look around
Your gloves & fan are on the ground
We’re getting out of town
We’re going on the run
And you’re the one I want to come
Как раз, гуляя с собакой, повторял этот кусок. Там хорошо, за школой, там редко бывают люди по ночам, и можно читать моррисоновские стихи, записывать интермедии к Travelling Salesmen Problem (не нравится мне это название, надо искать дальше; может быть, все-таки «Песни Родины»? нет, это прям БГ какой-то. («…мой друг знает много бобовских фраз, он обламывает меня каждый раз, он говорит: «Все это слышал я уже не раз», но, как ни странно, мы вместе сейчас» (а ведь ровно пять лет почти не пел эту песню))), распеваться дикими напевами из Чолбона и Дапсы… В этот раз там был хозяин большой белой собаки, наскочистой, но трусливой, и я его заметил почти вовремя. Арый нарыын дууhа5ын…
Мой сын… Мой сын сегодня начал напевать. Я приговаривал ему «рыба-рыба-рыба-ба», и он повторил в той же интонации «ыба-ыба-ыба». Очень точно. Он очень старательный мальчуган, и в футболе, и в пении. Черт побери, Жена права: может, песни у меня и фиговые, и я ничего не добился в жизни на этом фронте, но сын у меня офигительный, тут спорить глупо. В отличие от дочки, он совсем на меня не похож, разве что какими-то мелкими моториками.
Жена всегда перед тем, как трахаться, разговаривает о детях. Я привык и не раздражаюсь. Такой жене, между нами, мужиками, можно многое позволять перед тем, как трахаться. Я знал девять женщин (есть, которые работают вширь; я – вглубь); с этой никто не сравнится. Чтоб только не обиделась ни одна… как бы это сделать… а никак, должно быть.
Открою еще раз на произвольном месте:
Of the great American Night we sing
Sending our gift to its vast promise.
Тоже верно. Каждая фраза – мантра. Думать, думать.
Теперь – воткнуть сидюк, надеть уши – и в интернет. Еще осталось полстакана и полсосиски.
Playing strange games with the girls of the island…
Недавно, размышляя – что в условиях высокого вакуума, в которых я сейчас живу, стало моим основным творческим занятием – я вывел определение относительной старости.
Ты становишься более старым, чем кто-то другой, если, слушая его, думаешь: мужик, мне бы твои проблемы.
Так вот. Несмотря на то, что Моррисона я темпорально перерос уже, к некоторому сожалению, давно, в смысле этого определения он до сих пор остается моим старшим товарищем. И наставником – вот уже пятнадцать лет. Срок, сравнимый, черт побери, с чем угодно. Между прочим, дальше уже только вышка. На этой вышке сидит мой ангел-хранитель и присматривает за ходом моих исследований по темам, заданным Джимом Дугласом Моррисоном. И благодаря его чуткому руководству и несговорчивости, не только количество переходит в качество, но и качество в количество. Так и получилось, что я набрал больше лет жизненного срока, чем он.
Если я сгорел и теперь я дым,
Значит, буду небо коптить.
Если не пришлось умереть молодым,
Значит, буду старым жить.
И в день – в ночь его шестидесятилетия (всего шесть дней спустя после шестидесятилетия моей Мамы (я знаю, что я ужасно сентиментален и патриархален, и что за мою любовь к родителям меня, должно быть, немедленно выгнали бы из Нового Андеграунда (если бы, конечно, приняли))), ночь удивительной силы полнолуния (синяя и зеленоватая луна целительно действует на глаза и врачует душу, как написал бы Кристофер Смарт), выгуляв собаку, выкурив штуку "נובלס" и выпив грамм 50 «Слезы Нимродели», очень интересного напитка работы Мишки «Алхимика» Хейфеца (я еще не придумал, как буду благодарить его за этот подарок), я налил себе грамм 100 водки, сел за компьютер и сейчас пойду в интернет искать, с кем бы выпить в день рожденья Джима.
Открыл книжку на первом (ну, по-честному, на третьем) попавшемся месте:
Why do I drink?
So I can write poetry.
Это так. Я очень хочу играть музыку, писать песни и стихи. Сегодня днем я определил более-менее сжато и точно, что именно мешает мне этим заниматься. Я жду от кого-нибудь (в мое время написать в ЖЖ некоторым образом равносильно выйти на улицу и закричать: авось кто-то откликнется и поможет) помощи, совета. Уже Саша Яцуренко (помнится, в какое-то время я (а, да, это было на концерте Наумова в Технионе) вдруг осознал, что наш Бог, Бог, который действительно любит нас и печется о нас (а такой, несомненно, есть, каким бы он ни был), послал нам ангелов Наумова и Фаворова (Фаворов несомненно ангел, хотя и другого плана, нежели Наумов), и пророков, среди которых Яцуренко (впрочем, может быть, на самом деле он принадлежит к менее помпезному лику, святой отец или блаженный (или блаженный тоже может быть пророком; эту иерархию я плохо знаю) – один из первых, сравнимый с Даниилом или Исайей в Новом Завете) пообещал, что помолится за меня (Господи, воздай ему по вере его, Ты же знаешь, что он для меня делает; а я уж как-нибудь тут… ну, в общем, чего там). Помощи, и совета. Мне почему-то кажется, что проблема моя – проблема известная и описанная. И средства для исцеления моего известны кому-то (и этот кто-то вполне может случиться среди читающих мой журнал), и этот кто-то сможет изложить их в виде простой и понятной формулы (как Шурик говорил: когда разговариваешь с ребенком, вложи то, что ты хочешь в него внести, в первые десять секунд; затем он отключается. Сколько раз я проверял, что это так!). И я приму эту формулу, пойму ее, и все пойдет на лад: я снова стану контактным, общественным, найду себе кого-то вовне, a brand new friend, та-тата, та-та-та-тата, и дальше из БГ, пара-пара-пам-пабам, пара-пара-па-а-ам. И мы будем играть (а хотя бы и не играть, хотя бы и просто разговаривать, как с Димой Асмановым), и я сделаю пятнадцатилетие Р*ождества (хотя бы и на православное Рождество, хотя бы и на флэту, хотя бы и перед пятью человеками, какая разница, сколько их, и двух бы хватило), и запишу оба альбома, и то, что будет потом… И еще что-нибудь сочиню.
А не открыть ли книжку еще раз на первой попавшейся странице? Делаем, как говорил Джим Сквозняк:
Ну, допустим:
Don’t stop to speak or look around
Your gloves & fan are on the ground
We’re getting out of town
We’re going on the run
And you’re the one I want to come
Как раз, гуляя с собакой, повторял этот кусок. Там хорошо, за школой, там редко бывают люди по ночам, и можно читать моррисоновские стихи, записывать интермедии к Travelling Salesmen Problem (не нравится мне это название, надо искать дальше; может быть, все-таки «Песни Родины»? нет, это прям БГ какой-то. («…мой друг знает много бобовских фраз, он обламывает меня каждый раз, он говорит: «Все это слышал я уже не раз», но, как ни странно, мы вместе сейчас» (а ведь ровно пять лет почти не пел эту песню))), распеваться дикими напевами из Чолбона и Дапсы… В этот раз там был хозяин большой белой собаки, наскочистой, но трусливой, и я его заметил почти вовремя. Арый нарыын дууhа5ын…
Мой сын… Мой сын сегодня начал напевать. Я приговаривал ему «рыба-рыба-рыба-ба», и он повторил в той же интонации «ыба-ыба-ыба». Очень точно. Он очень старательный мальчуган, и в футболе, и в пении. Черт побери, Жена права: может, песни у меня и фиговые, и я ничего не добился в жизни на этом фронте, но сын у меня офигительный, тут спорить глупо. В отличие от дочки, он совсем на меня не похож, разве что какими-то мелкими моториками.
Жена всегда перед тем, как трахаться, разговаривает о детях. Я привык и не раздражаюсь. Такой жене, между нами, мужиками, можно многое позволять перед тем, как трахаться. Я знал девять женщин (есть, которые работают вширь; я – вглубь); с этой никто не сравнится. Чтоб только не обиделась ни одна… как бы это сделать… а никак, должно быть.
Открою еще раз на произвольном месте:
Of the great American Night we sing
Sending our gift to its vast promise.
Тоже верно. Каждая фраза – мантра. Думать, думать.
Теперь – воткнуть сидюк, надеть уши – и в интернет. Еще осталось полстакана и полсосиски.
no subject
О Моррисоне я молчу. Не знала, что ему 60. Родителей я тоже люблю.
no subject
no subject
(Anonymous) 2003-12-13 05:05 pm (UTC)(link)Как луна заставляет некоторых людей ходить во сне, точно так же она заставляет других людей покорно браться за гитру, авторучку или кисть, без права на сопротивление. :) И пока на небе есть луна они будут снова и снова это делать, не зависимо от того чего хотят они сами. Вот такая вот фатальная безисходность. Помоему это не я придумал.
no subject
no subject
(Anonymous) 2003-12-16 12:02 pm (UTC)(link)А зря, не зря - кто мы такие, чтобы это знать? :)
no subject