...полагали, что ты попадешь. Для них-то это были просто элементы оформления, а ты в них вдруг вычитываешь еще что-то. Часто бывает такое, а у меня с музыкой, наверно, вообще в четырех случаях из пяти - я там нахожу вещи, которые авторы вовсе туда не клали, а оно либо случайно получилось, либо даже и не получилось вообще, а только мне кажется.
2. Вышли гулять с Эриком и с мамой с коляской. Выехали на школьный двор, Эрик слез с велосипеда и сказал: "Ну, папа, давай сражаться." - "А чего вдруг сражаться? Да я и не хочу как-то. Добрый я какой-то такой." - "Ну, папа! Давай сражаться - мы должны выяснить, кто будет на маме жениться!"
Это я ему неделю-полторы назад показывал воронью свадьбу - мы шли сверху, из магазинов, а они аккурат кружились над перекрестком и угловым детским садиком, и я Эрику рассказал про них, что они выжидают ветреного дня, вот такого, как сегодня, и выясняют, кто лучше летает, у кого крылья красивее, кто каркает громче. А потом женятся. И он это запомнил и потом маме показывал и объяснял.
Мы посражались немножко, а потом я сказал: "Ты опоздал, мальчик, я уже на маме женился, и довольно давно." Но он этого не принял как данность, а просто в одно ухо впустил, а в другое выпустил, как он прекрасно умеет.
3. А вечером - читать уже времени не было, так я ему спел песенку. Щербаковские "Колеса". А после он вдруг заплакал и спросил: "Папа! А вот все дети, когда станут старенькие, тоже должны умирать?" - "Ну, смотри..." - отвечал я. - "В большинстве случаев. Но," - добавил, - "а как же иначе мы тогда снова родимся другие?" Вспомнилась мне
силина песня - "Другими собой" (или "Такими собой"? Исключительной силы вещь.) Вот, и я ему сказал: "Ведь мы же тогда можем снова родиться - собаками, например, или, там, птичками. Или другими людьми тоже." А он тогда сказал: "Я не хочу, чтобы вы умирали с мамой." А я сказал: "Ты не бойся. Ведь мы всегда будем вместе. Мы с тобой и с мамой, и с Анюшкой, и с Мирочкой. И были всегда вместе." - Очень убедительно, видимо, я это говорил, потому что сам в этом довольно-таки уверен. - "И все остальные." - Вроде бы его это успокоило. И я тогда его спросил: "А ты помнишь, кем ты раньше был, до того, как у нас родился?" - "Нет," - сказал он, - "не помню." Я этому значения не придаю, потому что он всегда говорит "не помню", когда не хочет рассказывать, даже если только что вышел оттуда; и меня, конечно, это настораживает и напрягает, такая его манера. Сказал: "Ну, дети иногда помнят, а взрослые только редко-редко вспоминают, и то очень не все. Я иногда вспоминаю - захочешь, расскажу."
И на этом я его поцеловал и пожелал спокойной ночи. Вышел, сказал маме, что зайди, мол, к нему, попрощаться, как минутка выдастся. Минутка выдалась довольно тут же, зашла мама и вышла: а он, говорит, спит уже.
Ветер был сильный на улице, сухой и холодный. Такой ветер, только, конечно, не такой, согласно некоторым авторитетам, дует в аду.
Сегодня будильник, заряженный на без четверти семь, отчего-то остановился без двадцати шесть и замер.
По дороге в садик Эрик опять поднял эту тему, но в этот раз его интересовали в основном технические детали. Как это все происходит. Многого, понятное дело, ему тут пока не расскажешь, поэтому
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
