(no subject)

Опять ехал в автобусе с тем дедом-пророком, но на этот раз он вещал на иврите и обличительствовал гневно. Называл всех козлами отпущения, тельцами, говорил, что все присутствующие - одна внешность, и никакой внутренности. Не я, говорил, козел, не я волосат, но вы все тут.

Нет, второй раз уже не так сильно. Тем более, к обличениям гневным мы привыкли, и не пробирает вообще. С детства привыкли, что мы недостаточно хороши для высшего существа, кто бы он ни был - родитель, воспитатель, директор школы, начальник отдела, президент, Бог - с детства привыкли и к взрослому возрасту успокоились на эту тему. Как-то получается опять по закону советского времени - они делают вид, что платят, мы делаем вид, что работаем. Мы типа совершенствуемся, высшее существо типа терпит наше несовершенство. Обличение, клеймение каленым железом - это слишком обыденно. Другие технологии должен использовать пророк с нами.

В поликлинике встретил бывшую соседку слева. Когда мы въезжали, она была девушкой в цвету и в соку. Сейчас - я поразился - почти что пожилая тетка, кожа старая, походка грузная, взгляд тусклый. А прожили мы на старой квартире шесть лет. Беременна четвертым.

А вот на Агрипасе подошел ко мне дядечка, говоривший по-русски, быстро и много. Читал какие-то юмористические стихотворения, на вопрос "с какого города" оказался, естественно, из Одессы (хотя смотрел мимо лица за левое плечо точно по-питерски), спрашивал, как я отношусь к искусству, после какового вопроса я его из собеседников вычеркнул, но он еще успел залезть в свою сумку на колесиках - я смотрю, сумка на колесиках обязательно сопутствует иерусалимского синдрому - и достать оттуда какие-то листки в полиэтиленовых папках, на которых было напечатано "Последователь Остапа Бендера", "Последователь Царя Давида" и "Последователь С.Есенина, В.Маяковского", еще несколько поэтов, "и В.Шекспира (в пер. С.Маршака)". Он не успел предложить мне творческое сотрудничество, я доел свою шаварму раньше. Еще кошка такая, с мятой головой, сидела у ног и тоже, плохо скрывая, чего-то от меня хотела, и тоже я не включился в эту игру, а просто бросил ей кусочек. За то, что молча. Ну, и за мятую голову.

А напротив Дома Инженера, прислоненная к столбу с парковочной копилкой, стояла детская образовательная картина "Жизнь пчелы", с подписями на пяти ведущих европейских языках. Красивая картина, я бы забрал, но больно большая.