(no subject)

Сегодня - бруклинский Ботанический сад, очень милый, не очень большой, жарко там было. Хорошая площадка для детей, у которых хватает терпения играть в предлагаемые игры - "угадай плод по описанию", например - и читать инструкции. Сто один год уже там функционирует огород для школьников, школьники приходят, чего-то сажают, следят, как прозябает оно там. Красивый японский уголок и аллея вишен, весной, наверно, головокружительно. В целом очень уютно, народу мало, молодежь, старички, туристы. Храм Инари в японском уголке: Мира сказала почему-то "там храм для больных лисиц". У входа лисицы каменные сидели, у одной под лапой что-то круглое, у другой что0-то квадратное с завязочками. Народ кладет деньги - японцы, наверно - долларов десять мелочью под каждой лисицей.

Потом мы приехали на Брайтон-бич, посмотрели, какой он там. Посмотрели только главную улицу, которая убрана под грохочущие рельсы подземки. Очень забавно, а точные ощущения пока не могу сформулировать. Вроде и Бат-Ям, и не Бат-Ям... Ну, ладно, позже.

Сам Брайтонский бич - семь километров песка и деревянная палуба, уходящая в закат, а на фоне заката - Кони-Айленд, воспетый Маяковским и Томом Вейцем. Парашютная вышка и кусочек колеса обозрения. Инженеры тут работали, однако, талант на таланте, в Париже одна Эйфелева башня, а тут на каждом шагу что-нибудь такое. На пляже в беседке русская дринч-команда срется с каким-то негром, аж за грудки. У всех очень неплохой английский. Мимо проходят два казаха, один другому по-русски что-то объясняет и смеется. На детской площадке столпотворение, пенсионеры играют в домино и шахматы, бабушки и дети с очень хорошим, слишком хорошим для Израиля русским - отметили все, и дети в том числе. В том числе азиаты, которых у нас ну совсем мало.

И вот негр, торгующий из киоска русскими газетами, российскими и местными - это очень сильно. Надо было сфотографировать, но как-то не сложилось.

Ужинали в ресторане "Сковородка", туда приехал Псой, и мы имели беседу о семье и личности. Главная Пашина идея заключается в том, что, когда разрешили разводы, то люди разучились сживаться друг с другом - уважать друг друга, принимать и прощать слабости, уступать где-то в чем-то. И поэтому теперь так мало длительных браков. А нужно вместо того, чтобы проигрывать в шашки, начать выигрывать в поддавки. Этому учил Иисус. Я сказал, что есть еще один путь, но мне его сейчас не сформулировать. Ага, засмеялся Псой, есть, Будда его продвигал. Вообще, да, не дурнее нас люди думали над этим вопросом, наверно, много важного уже наоткрывали. Тем более, что пока не разрешили разводы - это ведь произошло если не оттого, что, то по меньшей мере одновременно с внедрением ценности личности, индивидуализмом вот этим - и семья-то была не союзом двух душ, а гораздо больше общим хозяйством. Поэтому мы и сейчас во многом думаем о семье, о браке, именно в этих терминах, общее хозяйство и дети как элемент его.

Вода в Атлантическом океане тут бурая и весьма соленая. И холодная, но только поначалу. И ветер, и чайки.

(no subject)

Или вот у Фаворова с его собутыльником, неким Степой Денисовым, есть теория о том, что у ZOG - Zionist Occupation Government - есть российское отделение, ЖОП - Жидовское Оккупационное Правительство - через которое мировая закулиса и управляет Россией. ZOG всеми силами старается сохранить Россию, потому что одна сумасшедшая страна с атомной бомбой лучше, чем пятнадцать. Но, поскольку у России есть то свойство, что все, что делается там, приводит либо к обратным результатам, либо ни к каким, то жиды и масоны, чтобы сохранить Россию, должны постоянно давать ЖОПу задания по ее развалу. Так оно и происходит. У кого есть весомое опровержение этой теории - выкатывайте.

(no subject)

Второй день в Нью-Йорке. Начинаю чувствовать тот зажим, который держит голову. У жены его с самого начала не было: "смотри, все, как в кино!" ага, только у меня это страшное кино, фильм - катастрофа, но без Брюса Уиллиса. Пока из меня прет всевозможный "Мистер Твистер", " Клуб кинопутешествий" и прочая политинформация, настоящей Америки и настоящего Нью-Йорка я не вижу. Только начинаю проглядывать.

Я сижу в Центральном парке, возле той лужайки, где снимали "Хайр". Сзади немолодой китаец удивительно красиво играет на эрху. Что-то гуаньдунское, нравится мне думать. Впереди упражняется неутомимый барабанщик латино-RHCPической внешности, скорее бы его хватил тепловой удар. Сбоку гитара и скрипка поют что-то вдохновенное. Речь слышится на всех языках, одновременно , об одном и том же, и потому все абсолютно понятно. Два серба на той скамейке обсуждают бизнес; три чёрные няньки, усадив в коляски детей перед бассейном с морскими львами, судачат о своих подопечных на ганском пиджине - одна параллельно треплется по телефону с подругой на ашанти. Мексиканец папа воспитывает ребенка, а тот требует, чтобы папа его качал на качелях. Малютка-колумбийка в розовом купальничке наступила ножкой на фонтанчик: " донде ста л'агуа? Эста л' агуа!" Другая малютка, китаянка с плоским лицом и чёрной стрижкой под горшок, соскочила с колен матери и тоже засеменила к воде, мама кричит ей вслед "цу а!" Плюше не нравится холодная вода, она недовольно поджимает ножки, и колумбийская мамаша или нянька, весом в три меня, спрашивает участливо: "замерзла она у вас, папаша, сколько ей?"

Начинаешь как-то проще относиться к человечеству. Как то лучше его понимать. Принимать как-то.

Бог должен если не все время жить в Нью-Йорке, то очень часто здесь бывать по работе. Наверно, даже снимает квартирку где-то на нижнем вест-сайде, ему это должно быть по средствам.