Долгое время размышляю о том, что происходит со мной на тренировках, и размышления вышли вот какие.
Давным-давно, в прошлом веке, еще при Ельцине, в пол-шестого утра в дверь моей квартиры начали звонить. Я проснулся, сориентировался во времени, пространстве и перерождении, слез с дивана-полуторки, служившего супружеским ложем, перелез через кресло, пробрался под телефонным шнуром, открыл дверь в прихожую, прошелся по обуви, раздвинул висящие на вешалке шубы, куртки и еще что-то, и открыл входную дверь.
На пороге стоял Пупкин и неизвестный мне юноша с открытым широким лицом и нежными каштановыми кудрями до плеч.
- Печкин, знакомься, нах! Это наш новый скрипач!
- Пупкин, бл! Пол-шестого утра - это самое подходящее время знакомиться со скрипачами?
- Он с поезда. Его покормить надо. Потом поедем на вокзал, возьмем его вещи.
Макс приехал, закончив музыкальное училище по классу скрипки в городе Таганроге. Мне выпало родиться в Питере, и понять, что нужно о себе думать, какой решимостью нужно обладать, чтобы взять скрипку под мышку, сесть в поезд и поехать в Питер покорять мир, мне не дано. Макс приехал именно что покорять мир, никаких конкретных дел и зацепок у него в Питере, насколько я понимаю, не было. Пусть он поправит, если что не так.
Мы скоро подружились не на шутку. Видимо, когда прошел первый шок: "Звоним в квартиру, там что-то ругается, падает, опять ругается, потом открывается дверь, и оттуда высовывается такое волосатое чудовище в трусах и давай ругаться..." Подружили мы и жен. И стали играть музыку. Это как-то было целью существования, мимо этого все было вторично и случайно.
Вот тут и выявилось для меня невероятное. Макс мог по памяти играть "Увертюру" Глюка - и играл ее почти не переставая. Но когда я попросил его "вот тут твое место, поиграй тут, соль-мажорчик такой", он спросил: "Что играть-то?"
- Да неважно, что-нибудь, ты играй, я послушаю и скажу, если что не так.
- Как это - что-нибудь? Что конкретно? Ноты какие?
Импровизация настолько же не укладывалась у Макса в голове, насколько у меня в голове не укладывалось, что у кого-то это может не укладываться в голове. У меня, сколько себя помню, музыка текла в голове непрерывно, для меня рождать музыку было так же естественно и просто, как выдыхать вдохнутый воздух. Как говорить. Проблема для меня была в материализации этой музыки: руки неизбежно и непреодолимо тормозили и тормозят течение этого потока музыки. Еще где-то лет в двадцать - двадцать два я понял, что почти невозможно сочинить такую музыку, которую не сумеешь сыграть. Почему и необходимо стало играть, поддерживать форму, развивать руки, а не только творческие силы в голове - при помощи средств как канонических, так и весьма сомнительных.
Да, а при передаче от человека к человеку проблема состояла как раз в нотах - читать я их не научился. Не натренировался, точнее, потому что сейчас все-таки лучше с этим, чем было тогда.
Хорошая новость для меня в этой истории - то, что мы начали целенаправленно заниматься импровизацией, при помощи как канонических средств, так и весьма сомнительных тоже, и через год-два Макс начал импровизировать, сначала кое-как, а потом и будьте-нате. Был и этап, когда его было не унять и не остановить, как понесшего коня. Потом и этот этап прошел - проявились вкус и чувство меры, отличающие сильного музыканта от видного.
Плохая новость - то, что я не помню, как я это сделал. Если это вообще сделал я, а не месяцы максовских вахт в Теплой и Холодной Трубе. То есть, я определенно был в этой истории - но только Макс сам может сказать, как это с ним случилось, а может быть, и он не может сказать, может быть.
Так вот, ровно то же самое происходит у меня сейчас на тренировках, ровно то же самое. Я учу приемы, учусь двигаться, узнаю, что можно сделать и как это следует делать - в теории. Но когда надо играть - когда бой, когда вольные упражнения - надо импровизировать. И я абсолютно не знаю, что делать. Какие делать движения, какие ноты играть.
Я понял, что загвоздка - не в гимнастике, не в болевых точках, не в этикете и даже не в бусидо. А в другом. Не знаю точно, в чем. Знал бы, где и что лежит - пошел бы и поднял. Немота - вот что это такое. Не понимаю, не знаю, не чувствую, что нужно сделать, чтобы заговорить - понимать контекст, замечать вопрос или предложение, давать ответ.
Тело тренировать необходимо - не сочинишь того, что не сможешь сыграть ведь - чтобы обрести способность свободно выражаться, когда пойму наконец, как разговаривать. И потом - да, работать над стилистикой, точностью и экспрессией высказываний. То есть, приветствую любые советы - и самые общефилософские, и самые конкретные, и особенно по психологии этого дела. Конечно, свой тренер - первый авторитет, но я уже достаточно взрослый, мне кажется, чтобы выслушать и разобраться с советами со стороны.
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
