![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Музыкой навеяло
Jun. 13th, 2004 11:26 amВчерашний поход на "Крузенштерна и Парохода"... особенно вот тот номер с гармошкой -- заставил вдруг вспомнить историю, почти свидетелем которой я был. Был такой тоже концерт, такой как бы тоже вот авангардной группы -- в ней еще играл один из наших барабанщиков, уже после того, как ушел от нас, значит, год был порядка 93-го... да... и назывались они... черт, не помню. Что-то лягушачье было в названии, но совершенно не помню, что. Точка еще у них была в каком-то детском клубе в Купчино, не то на Бассейной, которая Турку, значит, не то еще южнее, тоже на какой-то поперечной улице...
В общем, играли они что-то тоже такое, как сейчас говорят, hardcore jazz -- очень задумчивое и очень тяжелое местами, со сбивками постояными, с молотиловом -- наш Димка как раз им идеально годился для этого как барабанщик.
И был у них фронтменом такой парень, тоже я забыл, как звали его -- такой он тогда ходил в вязаной шапочке и с бородкой козлиной. Шумахер, что ли, была его фамилия. Играл он у них на гитаре, но был не основной гитарист, а, так сказать, гитарист-приколист. В смысле, просто на гитаре играть он, должно быть, не очень умел, рифы и всякие хитрости играл второй гитарист, здоровый такой мужик, помнится, спокойный такой -- медведь. А этот, значит, Шумахер был художественный руководитель, придумывал фишки. И пел свои тексты, всякую бессмысленную пургу, но очень страстно и горячо, кривляясь, ломаясь и надсаживаясь. Он обычно с первой вещи уже делался красный, жилы вздувались, движения такие делались судорожные -- ни дать ни взять припадок у человека. А может, и был припадок. Такое оно странное, наше искусство.
И в одной вещи в одной вставке у них все должны были вдруг замолчать, а он брал детскую такую губную гармошку с клавишами, как-то она называется даже, и на ней брал бессвязные ноты. Брал он их с большими паузами, но безо всякой связующей логики. Типа, когда следующая нота в голову придет, я ее и сыграю. Такой хардкор-джаз у нас. Так он солировал сколько-то времени по ощущениям, а потом подпрыгивал высоко, и все вместе вдаряли что-то такое очень мясное на девять восьмых изо всех сил. Нормальная, в общем, фишка.
И на одном сейшене в один прекрасный день вышел он, говорят, на эту вставку, взял гармошку, начал издавать ноты с паузами между ними. Играет, играет... и только вдруг что-то пауза затягивается.... затягивается... вот уже минуту стоит молча, две, три... народ в зале, понятно, сначала пришизел, думает: ну, да, щас притаились, а вот ка-ак грохнут все разом, только уши береги. А он так стоял-стоял, молчал-молчал... потом швырнул в зал эту гармошку и за кулисы убежал. И там схватил пальто, и никто его даже остановить не успел -- выбежал из ДК, вскочил в троллейбус, и все.
Группа их эта с лягушечным названием тут же развалилась, и, надо сказать, никто о ней особенно долго не жалел. Хорошие музыканты потом выплыли в разных других командах, тот же Димка наш и в "Токио" потом играл, и еще где только не; а этот фронтмен ихний, говорят, перебрался в Москву и сейчас там обитает.
И мы еще спорили с Димкой и с его одним другом детства у него на Кораблестроителей как-то в 94-ом -- это просветление было или нет? Я говорил, что да, что вот человек вдруг воткнулся в то, что тишина это и есть самая полная музыка. А Димка говорил, что это был такой мудозвон, что ни о каком просветлении и речи быть не может.
Но факта проявления огромной профессиональной честности и Димка не отрицал. Вот вам и Шумахер.
В общем, играли они что-то тоже такое, как сейчас говорят, hardcore jazz -- очень задумчивое и очень тяжелое местами, со сбивками постояными, с молотиловом -- наш Димка как раз им идеально годился для этого как барабанщик.
И был у них фронтменом такой парень, тоже я забыл, как звали его -- такой он тогда ходил в вязаной шапочке и с бородкой козлиной. Шумахер, что ли, была его фамилия. Играл он у них на гитаре, но был не основной гитарист, а, так сказать, гитарист-приколист. В смысле, просто на гитаре играть он, должно быть, не очень умел, рифы и всякие хитрости играл второй гитарист, здоровый такой мужик, помнится, спокойный такой -- медведь. А этот, значит, Шумахер был художественный руководитель, придумывал фишки. И пел свои тексты, всякую бессмысленную пургу, но очень страстно и горячо, кривляясь, ломаясь и надсаживаясь. Он обычно с первой вещи уже делался красный, жилы вздувались, движения такие делались судорожные -- ни дать ни взять припадок у человека. А может, и был припадок. Такое оно странное, наше искусство.
И в одной вещи в одной вставке у них все должны были вдруг замолчать, а он брал детскую такую губную гармошку с клавишами, как-то она называется даже, и на ней брал бессвязные ноты. Брал он их с большими паузами, но безо всякой связующей логики. Типа, когда следующая нота в голову придет, я ее и сыграю. Такой хардкор-джаз у нас. Так он солировал сколько-то времени по ощущениям, а потом подпрыгивал высоко, и все вместе вдаряли что-то такое очень мясное на девять восьмых изо всех сил. Нормальная, в общем, фишка.
И на одном сейшене в один прекрасный день вышел он, говорят, на эту вставку, взял гармошку, начал издавать ноты с паузами между ними. Играет, играет... и только вдруг что-то пауза затягивается.... затягивается... вот уже минуту стоит молча, две, три... народ в зале, понятно, сначала пришизел, думает: ну, да, щас притаились, а вот ка-ак грохнут все разом, только уши береги. А он так стоял-стоял, молчал-молчал... потом швырнул в зал эту гармошку и за кулисы убежал. И там схватил пальто, и никто его даже остановить не успел -- выбежал из ДК, вскочил в троллейбус, и все.
Группа их эта с лягушечным названием тут же развалилась, и, надо сказать, никто о ней особенно долго не жалел. Хорошие музыканты потом выплыли в разных других командах, тот же Димка наш и в "Токио" потом играл, и еще где только не; а этот фронтмен ихний, говорят, перебрался в Москву и сейчас там обитает.
И мы еще спорили с Димкой и с его одним другом детства у него на Кораблестроителей как-то в 94-ом -- это просветление было или нет? Я говорил, что да, что вот человек вдруг воткнулся в то, что тишина это и есть самая полная музыка. А Димка говорил, что это был такой мудозвон, что ни о каком просветлении и речи быть не может.
Но факта проявления огромной профессиональной честности и Димка не отрицал. Вот вам и Шумахер.
