Сидели вчера с женой и смотрели

"Амели". ТО ли фирменный дубляж все-таки великая вещь, вскрывающая задние звуковые планы, то ли вдвоем смотришь совсем не такими глазами, как когда... в общем, с кем ни смотришь, все другими и другими глазами получается. То ли

как-то по-другому; хотя -- что мы, дети малые, что ли? это в детстве каждая

была

, и осторожно, двери восприятия открываются вовнутрь, а сейчас поди верни то чувство, найди такую

за какие деньги... what ever happened to the old song, to all those little girls and boys -- у жены в последнее время период встреч с молодостью -- 15 лет в Израиле было вчера утром, полжизни ровно, и вдруг полезли всплывать в интернете все те, кто остался там, в ее пятнадцати, в снежной и слякотной голодной и смутной Москве 1990-го.
Короче, об "Амели". Я посмотрел совсем другой фильм. Из-за того, что голос был продублирован, имел оттенки, был вообще женским -- вдруг лицо Амели стало живым лицом. В прошлый раз я считал, что это непостижимая такая маска -- несколько масок, и весь фильм для меня был лирикой скорее мистической, чем психологической, комической или еще какической. Вот надо же -- совсем другой фильм посмотрел.
В какой-то момент я понял, что текст этого фильма можно читать, как книгу -- какое наслаждение, что за книга! читал и читал бы.
Мы с женой параллельно примерно раскрыли, что дед-художник на самом деле шаман (жена: ну, это же сразу было понятно, я только его глаза увидела, и все стало понятно; я: вот что значит профессионал! первая степень по искусствоведению это вам не жук накашлял на кружевную занавеску), а Амели, просыпаясь среди ночи в случайное время, записывает то, что показывает в этот момент телевизор на случайной программе, а потом носит эти кассеты шаману, и тот таким образом вникает в обстановку -- он разгадывает ее сны. Это чисто мое открытие.
Слезы наворачивались много раз за фильм: хорошие такие, счастливые, легкие.