(no subject)

 Кто ездил в евро-зону, что лучше - наменять евро дома на местную валюту или взять с собой доллары и менять их там? Речь идет о сумме порядка нескольких сотен.

(no subject)

В конце восьмидесятых - самом начале девяностых в питерском рок-клубе сформировалась некая устойчивая поэтическая иероглифика. Достаточно было спеть слова "гроза", "стена", "дождь", "город", а уж тем более "мы" или "они" - и всем становилось понятно, какое понятие и комплекс понятий имеется в виду. При этом, разумеется, индивидуальную поэтическую окраску эти слова теряли. Ты поешь "гроза" - у слушателя в голове возникает идея, а не образ.

Речь идет о Кинчеве, Задерии, Цое - вот этой компании, ее втором радиусе (как друзья друзей) и ее последователях. Насколко я понимаю, Борзыкин тоже - из их второго радиуса, мне так кажется. Рикошет вот тоже. Кто еще? Наумов? Майк? скорее разные забытые персоналии Рок-клуба, участники пятого и шестого фестивалей.

Это я послушал "Объект насмешек". У меня нет времени записать подробнее.

Все, кто в те годы писал и пел не на этом языке, уже в силу этого факта заслуживают внимания. К примеру, опять-таки - Силя, наше все.

"Я непременно встречу тебя
Другой будешь ты, другим буду я
Ветром в степи, в костре золой
Но никогда - такими собой
Уже никогда такими собой..." - одна из топ-тена самых сильных песен, которые мне посчастливилось узнать в жизни.

Башлачев, разумеется, но он вообще явление поэзии больше, чем рока. Борзыкин, когда он выпал из общественного в личное. Шевчук тоже покинул этот жаргон, стал писать на своем языке довольно скоро.

А потом и вовсе рок протеста вымер, протест утратил аспект поэзии, все стало слишком серьезно для рок-н-ролла. В протесте остались, насколько я знаю, только Летов, БГ, Шевчук и Борзыкин. У каждого свое, очень разное, но других, которые могут на эту тему, я назвать с ходу затрудняюсь.