![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
(no subject)
Nov. 19th, 2012 09:19 amНе о Хамасе же писать.
Приснилось, что мы с Фаворовым и еще кем-то встретились с ни много ни мало, а Бобом Диланом.
Мы сидим в каком-то пивняке в темной подворотне, на деревянных скамьях. Похоже немного на ту котлетную в Никосии, в 2001-ом. И пьем пиво и беседуем. То есть, беседуют сначала мои спутники, а я только млею и священно трепещу. Боб Дилан очень старый, голос у него совсем треснутый, как на "Темпесте", который, кстати, надо бы теперь внимательно прослушать до конца. Беседа идет по-английски, но понимать его совсем нетрудно. Время от времени мы отходим от стола шагов на десять покурить в какую-то галерею, проемы которой выходят в бассейн, и в нем купаются взрослые люди в демисезонных пальто. У меня моя любимая маленькая трубочка, подарок бывших сослуживцев, а Дилан крутит самокрутки, как-то лихо и совершенно мгновенно. Я слышал, что самокрутка - это признак хипстера, но кто такие хипстеры, я догадываюсь довольно смутно; может быть, нынешний Дилан к ним и относится как раз.
Постепенно осмелев, я выжидаю момент, когда мои спутники как раз отходят, а Дилан остается сидеть напротив, и я, еще помявшись напоследок, говорю ему, что, Боб, я хотел у тебя спросить совета. Ну, говорит он, давай, конечно. У меня советов прорва, тебе про акции или как наркотики мешать вкуснее? Мне про искусство, говорю, и что делать с собой. И я начинаю ему рассказывать свою краткую биографию. Тут вернулись Фаворов с третьим - Гучков? не может быть - и подключились к рассказу, про эпоху, события и вообще, причем местами мы явно переходим на русский, и Дилан явно понимает. Я говорю: вот ты уже поживший, опытный человек, тебе ведь семьдесят уже стукнет вот-вот, как моей маме... Кто-то из моих спутников отчего-то напевает "We shall live again", Патти Смит. Мне эта мелодия напоминает "Воды Ганга", поскольку связь причинно-следственная, видимо, есть, и я рассказываю, что вот, была такая песня у меня, 37 куплетов - о, 37 это многовато, говорит Дилан, где столько контента набрал? - не, говорю, у нее форма была такая, заклинательная, короткие ударные строчки и рефрен - и вот это был мой первый большой успех... что-то такое рассказываю ему, и тут запел жаворонок Воэн-Вильямса, под которого я просыпаюсь.
А потом я уже - за чисткой зубов, как обычно - припомнил, что сказал Дилан напоследок. Он сказал: ты, главное, вот что: ты пой о том, что с тобой, тем, кто с тобой. Ты когда раньше это делал, все получалось. Ага, я говорю, только я слишком мало учился у них, все старался их учить. Ага, говорит, так с каждым бывает. У меня, говорит, та же фигня, но мне больше повезло, я раньше поумнел. А я говорю: а вот теперь со мной как-то ничего не происходит. Ага, говорит, ну, пой про ничего. Это самое трудное и интересное.
Вот такой второй путеводный сон пришел, а первый был давным-давно, лет двадцать пять назад. Где он записан, я не смог найти, но тогда приснился Джон Леннон, он спускался со сцены, а я его подловил за кулисами и что-то тоже такое судьбоносное спросил, а он ответил "Sing the song of your own, boy". А я решил, что какой же я boy, и не послушал его, конечно, кто же свои сны слушает.
Ну, пошел работать и "Tempest" изучать. Говорят, альбом про смерть. И, говорят, Дилан с этими рецензиями не согласен, какая смерть, говорит, какое сведение счетов, я никуда не собираюсь.
Приснилось, что мы с Фаворовым и еще кем-то встретились с ни много ни мало, а Бобом Диланом.
Мы сидим в каком-то пивняке в темной подворотне, на деревянных скамьях. Похоже немного на ту котлетную в Никосии, в 2001-ом. И пьем пиво и беседуем. То есть, беседуют сначала мои спутники, а я только млею и священно трепещу. Боб Дилан очень старый, голос у него совсем треснутый, как на "Темпесте", который, кстати, надо бы теперь внимательно прослушать до конца. Беседа идет по-английски, но понимать его совсем нетрудно. Время от времени мы отходим от стола шагов на десять покурить в какую-то галерею, проемы которой выходят в бассейн, и в нем купаются взрослые люди в демисезонных пальто. У меня моя любимая маленькая трубочка, подарок бывших сослуживцев, а Дилан крутит самокрутки, как-то лихо и совершенно мгновенно. Я слышал, что самокрутка - это признак хипстера, но кто такие хипстеры, я догадываюсь довольно смутно; может быть, нынешний Дилан к ним и относится как раз.
Постепенно осмелев, я выжидаю момент, когда мои спутники как раз отходят, а Дилан остается сидеть напротив, и я, еще помявшись напоследок, говорю ему, что, Боб, я хотел у тебя спросить совета. Ну, говорит он, давай, конечно. У меня советов прорва, тебе про акции или как наркотики мешать вкуснее? Мне про искусство, говорю, и что делать с собой. И я начинаю ему рассказывать свою краткую биографию. Тут вернулись Фаворов с третьим - Гучков? не может быть - и подключились к рассказу, про эпоху, события и вообще, причем местами мы явно переходим на русский, и Дилан явно понимает. Я говорю: вот ты уже поживший, опытный человек, тебе ведь семьдесят уже стукнет вот-вот, как моей маме... Кто-то из моих спутников отчего-то напевает "We shall live again", Патти Смит. Мне эта мелодия напоминает "Воды Ганга", поскольку связь причинно-следственная, видимо, есть, и я рассказываю, что вот, была такая песня у меня, 37 куплетов - о, 37 это многовато, говорит Дилан, где столько контента набрал? - не, говорю, у нее форма была такая, заклинательная, короткие ударные строчки и рефрен - и вот это был мой первый большой успех... что-то такое рассказываю ему, и тут запел жаворонок Воэн-Вильямса, под которого я просыпаюсь.
А потом я уже - за чисткой зубов, как обычно - припомнил, что сказал Дилан напоследок. Он сказал: ты, главное, вот что: ты пой о том, что с тобой, тем, кто с тобой. Ты когда раньше это делал, все получалось. Ага, я говорю, только я слишком мало учился у них, все старался их учить. Ага, говорит, так с каждым бывает. У меня, говорит, та же фигня, но мне больше повезло, я раньше поумнел. А я говорю: а вот теперь со мной как-то ничего не происходит. Ага, говорит, ну, пой про ничего. Это самое трудное и интересное.
Вот такой второй путеводный сон пришел, а первый был давным-давно, лет двадцать пять назад. Где он записан, я не смог найти, но тогда приснился Джон Леннон, он спускался со сцены, а я его подловил за кулисами и что-то тоже такое судьбоносное спросил, а он ответил "Sing the song of your own, boy". А я решил, что какой же я boy, и не послушал его, конечно, кто же свои сны слушает.
Ну, пошел работать и "Tempest" изучать. Говорят, альбом про смерть. И, говорят, Дилан с этими рецензиями не согласен, какая смерть, говорит, какое сведение счетов, я никуда не собираюсь.
