(no subject)

Те две веселые ящерицы Lacerta agilis, что живут под досками веранды и время от времени проносятся с топотком то под куст полыни и шуршат там опавшими бурыми жесткими листьями баухинии, то по подзаборью, лихо прячась в дихондре - "я зову их Арнольд и Роза". Нам нравится думать, что это мальчик и девочка.

Голуби, свившие гнездо в винограде, точно мальчик и девочка. Девочка сидит на яйцах, а на мальчика напал коршун. Я выносил ведро в компостер, как вдруг что-то шлепнулось об веранду - оглянулся, а там коршун долбит голубя. Увидев мой интерес, коршун выпустил голубя и сел на забор, а потом улетел в сторону леса. Голубь немного посидел в траве, а потом исчез. Надеюсь, что в лучшую сторону. То есть, что в хорошем смысле. Естественно, Мируське я рассказал, что это была царевна-голубь, и что она обещала за свое спасение много всякого приятного и полезного. Не используя слово "спроязычилась", так понравившееся мне у Захара Мая.

А вот в подвале, под Вити Рыцаря книжками, завелась серая кошка с тремя серыми котятами, и как их оттуда удалить, я еще не придумал. Есть надежда, что сами сообразят, насколько они там неуместны, но очень слабая надежда. Они через окно туда попали, в которое я пробросил провод, чтобы Вите было светлее копаться в книжках.

"Радио РЭКА" на испанском озвучивает какой-то дедушка с таким выговором, как был у Мируси во младенчестве - "х" вместо "с" после узких гласных или перед глухой согласной. Москва у него была "мохку", а "сопротивление" - "резихтенхия". А я думал, только в синдарине, да тюркских и алтайских, а вот. Правда, у Мируси осталось от всего этого выговора только слово "хэсть" (вместо "шесть"), которое проскакивает, когда она волнуется.

А потом на амхарском журналистка расспрашивала какую-то бабушку, судя по всему, о том, как она попала сюда - слово "Судан" много раз повторялось, и бабушка так благословляла и благодарила, что о чем бы еще. А потом на идише была интереснейшая передача про гражданскую войну, про евреев-полководцев, но тут я уже совсем приехал.

На Ла"г баОмер вышла какая-то несознанка со школьными кострами, и в результате мы с Эриком развели маленький костерок в маленьком мангале в нижнем садике. Правда, сидели на настоящих бревнах - сосед отчего-то выпилил все свои деревья, и пекан, и араукарию, и монстеру, и вистерию, и даже виноград. В обновленцы подался. Бревна мы с Эриком утащили к себе. Для чего, пока не придумали. Может, построю скамейку наконец. Зато сидели в темноте, в тишине, и дымом пропахли, как черти. Надо было еще, конечно, какой-нибудь пинкфлойд поставить. Может, вот завтра.