(no subject)

Гуляя с сыном и Плюшей в коляске, сформулировали:

Если в твоей жизни раз за разом повторяется одно и то же, если ты попал в замкнутый круг, то выход из него надо искать там, куда тебе наиболее неприятно смотреть. Там, где клубится темное, мутное, непонятное, то, от чего бежит рассудок, то, от чего наиболее охотно отвлекается твое внимание. Вот там, скорее всего, и выход. Потому что если бы он был где-то в другом месте, ты бы его уже давно нашел, еще в первые разы.

Конечно, это трудно. Но, в конечном счете, не труднее, чем все время бегать по кругу, теряя годы и возможности.

Всегда ли это возможно? Нет, не всегда. Но всегда стоит пытаться.

(Почему не всегда? Потому что не все человек может сделать сам собой. Например вот ребенка - не может. Да ладно ребенка - какой-нибудь бином Ньютона без самого Ньютона практически вот никто. А почему всегда стоит пытаться? Тут точно не знаю, но по ощущениям просто как-то уж очень грустно не пытаться. Прямо хула на Святого Духа какая-то иначе.)

Слово "неудобно" для меня очень часто отмечает такие темные и мутные области. Как только прозвучит в мысленной речи "неудобно" - начинает попахивать серой. Вот тут надо включать весь наличный свет и долбить, долбить кайлом что было сил. Потому что где-то тут выход. На волю, в пампасы, на свежий ветер настоящей жизни.

(no subject)

И, чтоб два раза не вставать.

Сводил Мируху в Хайфский музей науки. Прежде всего, новое здание, наверно, внутри замечательное, но в старом замечательный дух. Там есть - обычно закрытые для посетителей, но там проводят иногда лекции - аудитории вот того, старого Техниона, где на партах вырезали свои имена великие - ну, очень интересные - люди. Там сбоку узкая лестница, по перилам которой водил рукой Эйнштейн. Я чувствителен к таким вещам. Отчего-то мне кажется, что ладонь у Эйнштейна была сухая и горячая. И там еще такие замечательные шестиугольные окна. Это была прекрасная архитектура, Конрад Шик бы одобрил.

Дак что. У них во дворе там, среди прочего, небольшая экспозиция, посвященная Архимеду. Ну, все вот это - зеркала, которыми сожгли римские корабли, блоки, знаменитый винт. И, разумеется, ванна. И в ней сам Архимед, бронзовый.

И вот, знаете, в школе я как-то упустил суть вот этого его открытия. Меня детали всегда отвлекали; в науке меня завораживают личности, а суть их достижений нередко ускользает. Я вот могу в лицах представлять, с пантомимой и порчей икейской мебели, как Ньютон относился к идеям Лейбница, а вот к каким именно - это надо время от времени освежать в памяти. А тут я вдруг понял, что именно он такое нашел в этой ванне. Нашел он способ измерить объем короны, на каковой объем можно поделить ее вес и узнать ее плотность, которую можно сравнить с плотностью эталонного золота. Вот, записал, чтобы снова не забыть.

И вот я что подумал: а ведь средневековый европеец, до Галилея и Бэкона, ведь не смог бы до такого додуматься. Ведь он начал бы исчислять объем короны, сводя ее форму к сочетанию правильных тел, объемы которых известны. Скажем, цилиндр и на нем призмы, это самый простой случай. А если это не совсем цилиндр, а усеченное тело вращения параболы? или это гипербола? ох, надо поэкстраполировать и посчитать, в таком варианте, в сяком варианте. А интегралов-то еще не изобрели, значит, вычислять будем по приближенной формуле... А эти призмы - если там на них еще пупырышки такие, черт бы побрал этих ювелиров, чем им совершенный тороид не угодил? В общем, после нескольких лет трудов, когда монарх уже, наверно, и интерес потерял, и вообще почил в бозе, и КарфагенНаш уже, а не только Сиракузы, наш ученый приходит к ответу, который из-за погрешностей в вычислениях оказывается ошибкой.

Потому что для средневекового европейца - проверь себя, может, и для тебя тоже? - существовало идеальное и реальное. Идеальное - оно правильное, оно просчитывается, подчиняется логике и арифметике. Идеальное - оно на небе. На небе пи равно трем. У нас на земле, в падшем мире - пи почти равно трем, но не совсем. Порченое. И все у нас такое. По образу небесного, но порченое. Вычислимое, но с погрешностью. Вот слово-то само какое - погрешность. Все объясняет. У Аристотеля написано, что у мухи четыре ноги. Поэтому у правильной мухи четыре ноги, а ваши шестиногие - это неправильные мухи, распространенная ошибка природы и погрешность наблюдения.

А Архимед просто берет корону - вот ту самую, которую ему выдали во дворце под расписку - и окунает в воду. И измеряет объем вылившейся воды взвешивает пролившуюся воду. Наверно, он за ниточку ее опускает, чтобы рука не повлияла. Берет аналогичный объем эталонного золота - наверно, наливает в тот же кувшин по ту же риску, после чего кувшин разбивает и сравнивает вес получившегося тела с весом короны. Без единой цифры, заметьте.

Напомнило мне это, как мы с Базилем встречали 1994-й год и пришли к разногласию по поводу количества участников торжества. То ли не хватало кого-то, то ли лишний кто-то образовался. Вася начал всех считать, и у него случился off-one bug, а я предложил всем ткнуть носики в снег, а потом посчитать дырочки. А в другой раз как раз наоборот, я что-то мерил линейкой и чертил сложный чертеж, а Вася просто приложил дощечку вот так и вот так, и карандашиком отметил край. Ведь нам нужна вот эта дощечка, а не идеальная на небе.

А еще напомнило тех арабов, что вешали шкаф у тещи на кухне - двое прикладывали шкаф к стене, третий обводил углы карандашом. "Аллах создавал мир без угольника, без уровня и без сантиметра. В природе нет прямых углов. А ты что, умнее Аллаха хочешь быть?" Со шкафом у них худо-бедно получилось. С сантехникой - совсем нет.