(no subject)

Снилось, что мы вернулись в квартирку на Подводника Кузьмина, я с Буськой, и еще какая-то старая знакомая с младенцем, и пока я Миху от младенца отгонял и угомонял, Буська вылезла на балкон, а там балкона-то и нет, прутья только торчат и карнизик узенький, и Буська по этому карнизику пробралась к кухонному окну, а потом упала на третий этаж, еще стукнулась об стенку, лежит там и плачет, а я бегу вниз по лестнице и думаю, ломать ли дверь нижней квартиры, и кто там жил тогда, и кто может жить сейчас, и слезть-то на их балкон не проблема, а как потом забраться обратно, и только кричу про себя "Господи, помоги! Господи, помоги!"

И просыпаюсь, потому что Буська уже пришла к нам и говорит маме: "Давай будем играть в северное море! Я буду море, а ты будешь север!" Потом она спросила: "Папа, а где пингвины живут?", и я принялся рассказывать, что живут они на южном полюсе, - "А какие у них домики?" - "А никаких, там ничего нет, только лед и немножко снега, и пингвинские папы - они встают на лед, кладут яйцо на лапы себе, греют его пузом и - угадай, что они делают? Они спят. До самой нашей осени они спят." Мама вставила, что тоже не отказалась бы до самой нашей осени проспать. "А бурые... нет, белые медведи?" - "О! Медведь это такое удивительное существо, что, увидев его, каждый узнает его с первого взгляда. Он не ходит, мрачно ворча, по деревне, не пристает к прохожим, но наедается еловых иголок, забирается в свою берлогу и - угадай, что он там делает?" - "Что он там делает?" - "Он спит. До самой весны. Или до без четверти семь."

Еще снился другой сон, который представлялся многократным, будто, в смысле, снился уже много раз, и я уже знаю, что он длинный и многосерийный, но, как всегда в таких случаях, выбраться из него уже никак, и только слабая возможность в этот раз прожить его немного по-другому, как я и сам ведь уже немного другой - так вдруг получится по-другому, немного легче и лучше. Там в этом сне я по ошибке попадаю в тюрьму лет на семь и живу там, в тюрьме в каком-то приморском городе, не очень северном, но и не очень южном, на Балтике, что ли, где-то. Интерьеры современные вполне; камера на четверых, и со всеми четырьмя, как и с начальством, у меня уже не такие уж плохие отношения, даже что-то вроде дружбы; но впереди еще лет семь, а позади четкое понимание, что произошла судебная ошибка, и исправить ее шансов мизерно мало. И ко мне приезжает мама с кем-то из детей, и меня отпускают на полдня, что ли, погулять с ними. Тоска.