(no subject)

Сначала мы с женой гуляли по Питеру, где-то совсем в центре, почти на набережной Невы. Там стояло какое-то большое круглое здание красного кирпича, не то газгольдер, не то конный манеж. Окна в нем были пыльные и частично битые, и сквозь битые было видно, как внутри копошится какая-то приблатненная жизнь, беспризорники какие-то. Там было опасно.

В следующем сне мы же с женой же сидим в нашем саду, и поет маленькая птичка-зеленушка. Потом прилетает нектаринка, или мы ее еще зовем птичка Девять-Девять, потому что это то, что она высвистывает. Точнее, он, потому что так свистят самцы. Потом прилетают скворцы-майны, оккупанты проклятые, у которых при всей их наглости и напоре не отнять умения издавать прикольные звуки - я слышал, в Индии их и разводят как певчих птиц, и, кстати, Дарзи в "Рикки-Тикки-Тави" - он майна. А потом на ветке оказывается огромная птица размером с индюка или даже полтора индюка, в черно-белых полосатых перьях, а вместо клюва у нее черные губы - точь-в-точь как у парня в клипах Little Big. Эта птица сидит на ветке и хрипло что-то говорит. То есть, это жена обращает мое внимание: смотри, она же что-то говорит. Она действительно что-то хрипло говорит на иврите, таким грозным шепотом, но разобрать я могу только часто повторяющееся слово חרא.