(no subject)

Жителей Метрополии -- с Самайном. Или как там его теперь велено называть, я не в курсе. В свое время это был очень дикий и самодеятельный праздник. Уезды в лес, варение копченостей в пиве с еловыми иголками, много страшных сказок, глубоких космологических переживаний и никакого официоза. Как сейчас, не знаю.

Жителей глухой провинции у моря -- с началом сезона дождей. Благодатная и ласковая зима, о необходимости которой так долго говорили подснежники, пришла. Я понял это в субботу утром в парке Гило-hэ. Может быть, правда, это похмелье легкое так сработало после весьма бурной и увлекательной ночи; "Но может быть, это правда; скорее всего, это правда". Местность наша превратилась в филиал рая на земле, как о том и писал аль Куддаси лет шестьсот назад. Дождь прошел такой, и солнце после него вышло такое, что впору было задуматься, не одобряют ли небеса политику Шарона; и не празднует ли палестинская земля скорое освобождение от телесной оболочки Ясира Арафата. Хотя лично я был бы предельно удивлен, если бы это оказалось так. Я как раз считаю, что наоборот.

Между прочим, процитированная песня начинается так: אשא עיניי אל הרים מעין יבוא עזרי (возможны грамматические ошибки). "Эса эйнай эль hарим ме-айн яво изри".

Эрик -- фантазии

Вечереет, темнеет. Мы гуляем на синагогах. Стоим и смотрим на "Края". Края у нас везде, где перед горизонтом нету города. А горизонт у нас просто везде. В тот раз он четко отличил, где АЯ, а где ГОАД. Белый город, хочу, чтобы он научился говорить. Белый и розовый город. Когда он уже не розовый, белые дома минут десять светятся сами собой, накопленным за день солнечным светом.

Эрик показывает на далекую башенку (БАСЬКА -- небоскребы в центре и церкви по окраинам) Аугусты-Виктории, подсвеченную, видимо, прожектором вдоль и говорит (за точность цитаты не ручаюсь): "ПАПА ТИ ТАМ СЕТЬКА ГАЙИТ". Папа, смотри, там свечка горит.

На следующее утро Эрик, которому не дали не то УГИ (раньше называлось ИДИ), не то НИКИ ("Милки"), сидит на диване, слегка дуясь, и слушает "Песню о звездах" в исполнении Гребенщикова и Васильева. Каким-то образом она оказалась на компьютере. Не "Текила-Джазз" же ребенку ставить. И Гребенщиков там выводит "Но есть такие люди..." А Эрик ему возражает, бухтя "НЕТ УДИ, УДИ ПИТ" ("спит").

(no subject)

"Валяясь в болезни на кухонном диванчике, я неоднократно имел удовольствие наблюдать, как Борис Маркович моет посуду. Мыл он ее совершенно особым образом: сначала кружки, потом тарелки, потом различную кухонную утварь навроде поварежек, венчиков, всевозможных лопаточек с названиями, которых никак не мог я запомнить, как не мог запомнить и их предназначения. Потом Борис Маркович мыл кастрюли, потом ножи, потом ложки, а потом вилки. Только в таком порядке, изо дня в день.

Конечно же, однажды я не выдержал и спросил его:

– Это, что ли, в Талмуде написано, что надо сначала ложки, а потом вилки мыть?

– Молодой человек! Во времена Талмуда не было ни вилок, ни ложек,– отвечал Иосифович с такой укоризной в голосе, будто не только сам он живо помнит, как это было во времена Талмуда, но и я был с ним в тех временах и тоже должен бы помнить. – Нет, это меня здесь уже научили. Кержаки эти ваши. Видите ли, говорят они, нож – он всему хозяин и указ. Нож обидеть нельзя. У деревенских если нож упадет, они у него прощения просят. Как у живого. Ну, это, конечно, неприемлемо; но общее уважение к ножу в этих местах вполне понятно и, на мой взгляд, допустимо. На мой взгляд. Ложка – она кормилица. Ее не уважить тоже нельзя – не то перестанет ко рту носить. А вилки эти ваши – немец их выдумал, простому человеку они ни к чему, так, для удовольствия, для удобства.

– Прелюбопытнейшая система, – сказал я. – Тем любопытнее, что вилка, вообще говоря, старше ложки, и намного. Ну, хорошо, допустим – а вот кастрюли почему после тарелок?

-- А вот это я вам в другой раз расскажу. Вам напрягаться нельзя, а это долго объяснять. Это гораздо сложнее.

Так и вышло, что до сих пор я этого и не знаю."

Не лишено, черт возьми, не лишено.

(no subject)

Облажался на четыреста шекелей. Мгновенно настроение упало так, что в полу дыра на третий этаж. Никому, конечно, не нужна купленная мной у прохиндеев-газовиков новая, блестящая, но совершенно лишняя, как оказалось, в нашем доме, четырехкомфорочная газовая плата?

Вот тебе, дедушка, и звуковая карточка...

Газ теперь, конечно, не протекает...

Стрелял бы гадов, да сам дурак.